— Если решите напечатать интервью со мной — уберите, пожалуйста, из текста все занудство, самолюбование и размышления о судьбах мира. Главное — чтобы не было скучно, — попросил наш сегодняшний собеседник. Надо признаться, тревога его оказалась напрасной — скучно не было. В гостях у журнала «МИР КЛИМАТА» — Игорь Малин, глава представительства Hitachi Europe GmbH в России.
— Игорь Борисович, здравствуйте! Традиционный первый вопрос: где Вы родились, как прошло Ваше детство?
— Я родился в Сибири. Когда мне было 7 лет, родители переехали в Московскую область.
— Где учились? Чем занимались до того, как попали в климатический бизнес?
— Закончил Бауманку по специальности ЭВМ и системы. Работал в группе техподдержки в вычислительном центре, затем программистом, писал программы управления базами данных. Например, одна из программ стыковалась с велотренажером. Ввводились начальные данные (пол, возраст, вес), к испытуемому подключались датчики, человек начинал крутить велотренажер по определенному алгоритму. В результате выдавались рекомендации для лечащего врача.
Кроме официального заказчика, программу удалось продать в какой-то закрытый военный пансионат в Архангельском. Военные консервативны, кто знает, может до сих пор кто-нибудь там все еще крутит этот велотренажер.
— Что-то не заладилось с программированием?
— Просто понял, что выше не получится. Мне кажется, настоящие программисты — люди не от мира сего — бродят где-то там, в заповедных виртуальных мирах, бродят-бродят, пока окончательно не заблудятся.
— Победила жажда реальной жизни?
— Захотелось посмотреть мир, настоящий, не виртуальный. Во времена железного занавеса это было не просто. Я оказался во Внешторгиздате. Забавная организация, интересные люди. В те времена основной задачей Внешторгиздата было финансирование иностранных коммунистических партий. Не напрямую, а через покупку у них рукописей, авторских прав, издание книг дружественных авторов…
— Но начались бурные 90 е…
— Да, наступило холодное лето 1991 го… Внешторгиздат тихо умирал, его основная задача стала неактуальной. Это было время совместных предприятий. На которые, в итоге, и распался Внешторгиздат. Я стал генеральным директором одного из них. Совсем маленького. Во времена СССР отечественные компании имели право выходить на запад лишь через ограниченное число государственных внешнеторговых объединений…
— Например, через Внешторгиздат?
— Да, но он умер, оставив после себя базу данных участников внешнеэкономической деятельности, как с этой, так и с той стороны. Мы продавали, наверное, самое ценное в то время — информацию. Было очень даже доходно, но…
— Но?
…потом стало как-то скучновато и мелковато.
— Хотелось планетарного масштаба?
— Хотелось солидности. Железный занавес рухнул, волны предпринимателей отсюда и оттуда просились радостно в объятия друг друга. Когда сшибаются две волны, образуется много пены. Вот эта пена и достала. Использовав доступ к базам данных, разослал свое резюме и в августе 1992 года присоедился к славной компании Hitachi.
— Ее представительство уже существовало в России?
— Да, московское представительство Hitachi Ltd. было создано в 1980 году. Изначально право работать там имели только иностранцы и русские сотрудники, которых подбирало УпДК — управление по обслуживанию дипломатического корпуса. Без УпДК устроиться на работу было нельзя.
Но в 1992 году, когда Советский Союз уже прекратил свое существование, такая возможность появилась. Я был одним из первых русских сотрудников, попавших в иностранную компанию без рекомендаций райкомов.
Представительство Hitachi — в то время 6 й компании в мире — было очень маленьким. Буквально: глава представительства (японец), я — помощник главы представительства, секретарь, водитель и повар. И все.
— А что из себя представляет Hitachi сейчас?
Сама Hitachi мало изменилась, 16 лет — миг для такой компании. Один наш очень мудрый дистрибьютор сравнил Hitachi с авианосцем. Радиус разворота авианосца — 25 км. Любая лодка превосходит его маневренностью. Но зато если этот авианосец развернется и ляжет на курс…
А вот касательно активности Hitachi в России — изменилось многое. В Москве появилось много представительств дочерних компаний. Главой представительства одного из них — Hitachi Europe GmbH, я и работаю уже более 4 х лет.
— Чем вы занимались в Hitachi все это время? Только кондиционерами?
— Было много интересных проектов. Например, в Казахстане в свое время была построена огромная ГРЭС, работающая на угле. Очистки никакой не было, выбросы в атмосферу чудовищные. Японское правительство, озабоченное экологией, и наша фирма, озабоченная возможной прибылью, предложили казахским властям уникальный кредит на покупку систем очистки — бешеные деньги, особенно по тем временам, на гигантский срок и под никакой процент.
Каждые два месяца с различными японскими делегациями ездили в Алмату, уговаривали взять деньги. Наши первые визиты были по-восточному пышны, с шикарными пикниками в юртах, официальными экскортами с перекрытием движения, задержками вылетов самолета, чтобы капитан корабля выпил на посошок с каждым членом делегации.
Потом пришло понимание той стороной, что этот кредит «распилить» невозможно, и восточная пышность сошла на нет. В последних поездках возле нашей гостиницы за один доллар нас ждал грузовик. И не просто грузовик, а самосвал. В кабину садился старейший член делегации, остальные карабкались в кузов. Кто не знает, кузов самосвала покатый, если хочешь удержаться на ногах, необходимо стоять точно посередине — сразу за кабиной водителя. Я знал, мои японские коллеги тоже узнали, но позже.
— А как же ГРЭС?
— Выход был найден по-восточному изящно. Была построена труба — высотой более 400 м — может быть, самая высокая в мире. Приезжал Гринпис, делал замеры в районе ГРЭС — все чисто. Правда, если смотреть из космоса — преобладающие юго-восточные ветра вольных казахских степей четко обозначали дымный шлейф аккурат до Китая.
— А чем еще занимались в Hitachi?
— Мы покупали технологии. Например, технологию производства терефталевой кислоты. Кто не знает, терефталевая кислота является основным сырьем для производства пластиковых бутылок. Производство пластиковых бутылок увеличивается каждый год в десятки раз. Короче, кто владеет производством бутылок — владеет миром.
Hitachi поставило оборудование для множества заводов по производству терефталевой кислоты по всему миру, полностью владеет всей технологией, но единственным правопатентом на производство кислоты является одна крупная американская компания, которой все поставщики оборудования обязаны платить за патент гигантские суммы и причем постоянно.
Железный занавес пал, наши оборонные институты рассекретились, и выяснилось, что существует еще один патентодержатель на производство этой кислоты — один из почтовых ящиков в одном из городов ВПК.
Мы бросились туда. Это уже отдельная история — как нас поначалу не хотели впускать на территорию НИИ, выясняя, откуда иностранная делегация знает адрес этого несуществующего официально института. Затем долго не могли поверить, что Hitachi готова заплатить полмиллиона долларов (а в 1993 году это была сумма), а в итоге — не хотели выпускать, почувствовав вкус денег и предлагая другие новейшие технологии, включая самые секретные.
В конце концов, договор между институтом и штаб-квартирой Hitachi в Токио был подписан, деньги перечислены и настал момент передачи листочка с патентом.
В последний момент у института не оказалось 30 долларов на DHL, они привезли листочек в наш московский офис в Центре Международной торговли на Красной Пресне. Наш молодой сотрудник, проработавший в Hitachi лишь неделю, спустился с листочком на первый этаж в офис DHL и отправил его в Токио.
Но хэппи энд не наступал. Через 2–3 недели московский офис Hitachi Ltd. посетили сотрудники компетентных органов. Оказалось, что листочек ценой в полмиллиона долларов пересек границу без уплаты экспортной пошлины.
Главным контрабандистом был назван курьер НИИ, привезший листочек в Москву, невинной жертвой, не знающей что творит — наш сотрудник, спустивший листочек на лифте с 20 на первый этаж. Пособником в котрабанде выступал офис DHL в ЦМТ.
Внучка курьера, незадолго до этих драматических событий игравшая в песочнице и нашедшая там то ли гильзу, то ли патрон от малокалиберной винтовки, принесла свою находку домой и поставила его на пианино. После обыска в квартире курьера дело о контрабанде приросло незаконным хранением оружия.
В конце концов все закончилось хорошо. Курьер оказался ветераном ВОВ и ему полагалась амнистия, DHL решили не трогать, а монополия американской фирмы была разрушена.
Такая вот Бондиана по-русски с японским участием…
— Что было дальше? Когда в вашей жизни появились кондиционеры?
— Врать не буду — не с пеленок и даже не со средней школы. В 1994–1995 году мы получили запрос от нашего европейского представительства. Надо было исследовать ситуацию с кондиционерным бизнесом в России. Через год или два я занимался уже только кондиционерами. Это была работа с реальным продуктом, сразу был виден результат (по сравнению с 400 метровой трубой) — и за это я благодарен кондиционерному бизнесу.
— Что тогда происходило, в середине 90 х?
— Много чего. Были проблемы с деньгами. Московское представительство отвечало не только за Россию, но и за весь рынок СНГ. Мы нашли дистрибьютора в Туркменистане. Проявив смекалку и натиск, минуя нас, без предупреждения он приехал в представительство Hitachi в Дюссельдорфе, привез образцы ковров и начал торг. Немцы не могли решить, что делать. Это же дистрибьютор! Тщательно и придирчиво изучали образцы ковров, щупали и вздыхали…
— Что происходило на начавшем развиваться российском рынке?
— Когда мы начинали, здесь был популярен «серый» импорт. В принципе, система нормально работающая на молодых новых рынках. Первой в новую страну должны приходить не фирма-производитель, а торговцы и посредники. Если объемы продаж возрастают до определенных значений, то появляется сам изготовитель. Так произошло и в России. Адекватные «серые» импортеры перекрасились, стали цивилизованно работать с представительствами, расцвели и превратились в прекрасных официальных дистрибьютеров, неадекватные медленно и мучительно, с визгом и стонами, умерли.
— То есть вы нормально относитесь к «серому» ввозу кондиционеров Hitachi?
— Да, но только на начальном этапе. Это хороший способ начать продажи, предположим, в южных странах, бывших республиках СССР.
— Как изменился рынок с тех пор, как Вы пришли в эту сферу?
— Стал более цивилизованным. Впрочем, кондиционерный бизнес сам по себе более цивилизован по сравнению, например, с рынком бытовой техники. Здесь рулит высшее техническое образование.
— Как складываются отношения с конкурентами?
— Хорошо! Мир тесен, мой старший сын сидит за одной партой с дочерью уважаемого человека, занимающего примерно мою позицию в одной из фирм- конкурентов. Сотрудники представительств общаются, неформально обмениваются информацией.
— А как отношения с дистрибьютерами?
— Я их люблю, всех и каждого, сильно и бескорыстно.
— Как Вам комфортнее работать: единолично, будучи главой, или в команде?
— Винтиком скучновато. Хочется шестеренкой, и побольше.
— Вы говорили, что хотели посмотреть мир. Работа в Hitachi этому помогла? Ваши впечатления?
— Часто спрашивают, в чем смысл жизни. Может быть, как раз в том, чтобы посмотреть мир? Я искренне благодарен Hitachi за возможность бывать в разных странах и общаться с людьми разных национальностей и культур. Это здорово, если тебе звонят коллеги, а ты смотришь на часы и прикидываешь, что им сказать — доброе утро или доброй ночи.
— Игорь Борисович, как Вы отдыхаете?
— Ничего экстраординарного. Путешествия, горные лыжи — на любительском уровне. Люблю играть в бадминтон. Игра интересная и динамичная, но, к сожалению, в России не популярная. Очень мало площадок для спортивного бадминтона.
— Как Вы им заразились?
— В Бауманском был зачет по физкультуре. Был выбор: бокс, бадминтон и легкая атлетика. Бокс — больно, бег — скучно, пошел на секцию бадминтона — мне понравилось.
— Сейчас играете с коллегами?
— Да, с дистрибьюторами. Проблема в том, что они, в отличие от меня, очень занятые люди. С утра до вечера все грузят и грузят свои кондиционеры. Ваш журнал очень уважаемое издание, все наши дистрибьютеры читают его от корки до корки. Эй, дистрибьютеры, кончай грузить, пойдем поиграем!
— Сейчас самая модная тема — мировой экономический кризис. Как он сказывается на Hitachi, и что предполагаете делать?
— Наше представительство не ведет коммерческую деятельность, поэтому мы не ощущаем кризис непосредственно. Ситуация у дистрибьютеров непростая, главное сейчас — не терять голову и понимать, что все сидят в одной лодке. Мы обсуждаем текущую ситуацию с нашими заводами, и я думаю, они смогут помочь нашим дистрибьютерам.
Если говорить о путях выхода из кризиса фирм изготовителей, мне кажется, что один из выходов — в расширении ассортимента их продукции. Наши дистрибьюторы, начинавшие бизнес с кондиционеров, затем занялись тепловым оборудованием и вентиляцией. Думаю, изготовители пойдут по этому же пути.
Мой старший сын родился перед кризисом 1998 года, младший — аккурат перед этим.
Закономерность — однако.
— Поздравляю!
— Спасибо! Жизнь продолжается.
Материал подготовлен редакцией журнала
«МИР КЛИМАТА»
